История Полины удивительна тем, что её родители, Надежда и Денис, решились на операцию кохлеарной имплантации в 2003 году. Информации о ней в то время было совсем мало, сурдопедагоги ещё не знали, как реабилитировать детей после операции, а хирурги только набирались опыта. Несмотря на все сложности, Надежда, мама Полины, не жалеет о решении. Полине уже почти 14 лет, она занимается фигурным катанием, много ездит на соревнования и даже ведёт свой YouTube канал.
С чего всё началось
Кохлеарную имплантацию моей дочке Полине сделали в 2003 году, когда ей было 1,9 года.
Полина родилась
Операция кохлеарной имплантации и осложнения
В 2003 году было очень мало информации про кохлеарную имплантацию, мы нашли контакты двух взрослых проимплантированных девушек из Эстонии и США. Они недавно перенесли операцию и рассказали нам, что они чувствовали, когда им подключили процессор, сама операция у них прошла легко и без осложнений. Также мы нашли центр в Самаре и стали заниматься с сурдопедагогом, нашли частного сурдопедагога, которая занималась по системе Леонгард. За полгода мы так и не добились реакции на звуки в аппаратах, и, когда в октябре нас вызвали на операцию, сомнений не было.
В 2003 году было очень мало информации про кохлеарную имплантацию, мы нашли контакты двух взрослых проимплантированных девушек из Эстонии и США.
Нас прооперировали 13 ноября 2003 года, а выписали окончательно 12 февраля 2004. Почти три месяца мы провели в больнице. После первой и основной имплантации у дочки разошёлся шов, Полина была очень маленькая, маленькая голова, а опыта проведения кохлеарной имплантации маленьким детям на тот момент в России было совсем мало. Как нам объяснили, шов прошёл в плохо питаемой зоне и разошёлся на месте пластины, на голове образовалась рана размером 1,5 на 1,5 см, которая оказалась инфицирована. Сначала Полине высушивали рану, лечили, промывали, пробовали зашивать, но, к сожалению, пошла гематома, опять лечили. Через два месяца, когда загноение прошло, нам сделали повторную операцию, имплант не извлекали, но переместили пластину и сделали пересадку кожи на этом месте. После этого всё было хорошо. Было большим облегчением, когда Полине сняли швы, и мы увидели, что всё срослось. Тогда мы вздохнули с облегчением — наконец-то это закончилось, ведь за время осложнений было и переливание крови, и даже лечение пиявками.
Реабилитация и школа
Через месяц, когда Полине было 2,1 года, нам начали подключать речевой процессор. Это делали очень постепенно. В течение трёх месяцев мы жили в Москве и ездили на подключения и занятия к сурдопедагогу. Процесс проводили так долго, чтобы не напугать ребёнка звуками. Начинали с еле слышных звуков. Когда Полина услышала первые звуки, она начала улыбаться. Дискомфорта не было. Дальше мы примерно на месяц, три раза в год приезжали на подключение и реабилитацию. Нам давали задания, и мы уезжали домой. В Самаре я поступила на дефектологическое отделение педагогического университета по специальности «сурдопедагог» и сама занималась с дочкой — это был 2004 год, педагоги ещё ничего не знали о детях с кохлеарными имплантами и работе с ними. Также консультировалась со специалистами, а Полину мы отправили в массовый детский сад.
В 2007 году мы переехали в Москву, чтобы продолжить реабилитацию в Москве и попасть в массовую школу.
В школу брать нас сначала очень боялись — не было никакого опыта, боялись за процессор. Мы подписали бумаги, что вся ответственность на нас. Каждый день после школы учитель рассказывала мне, чем они занимались на уроках и мы всё повторяли и учили дома. Тогда же в 7 лет она начала заниматься фигурным катанием и к 3 классу нас взяли в СДЮСШОР, поэтому основное время стало уходить на тренировки. С 5 класса Полина на индивидуальном обучении, так как тренировки, соревнования часто бывают в школьное время. Многие дети-спортсмены учатся в экстернате, а у нас есть возможность учиться надомно, и мы пользуемся этой возможностью. Спорт занял основное место в жизни Полины, она очень любит кататься, было время, когда приходилось вставать на тренировки в 4 утра, а в6 уже выходить на лёд, и она ни разу не сказала «не хочу».
Мы не жалеем, что решились на кохлеарную имплантацию. Да, было очень сложно: и операция прошла тяжело, и непонятно было, как реабилитировать таких детей — в Самаре Полина была первым ребёнком с кохлеарной имплантацией. Это сейчас не нужно ездить на настройки в Москву, и настройки уже не длятся по три месяца, и специалисты научились операции делать, и методика отработана, а тогда мы были как первопроходцы:) Но это была наша единственная надежда на нормальную жизнь глухого ребёнка, и мы ею воспользовались.
Мы не жалеем, что решились на кохлеарную имплантацию. Это была наша единственная надежда на нормальную жизнь глухого ребёнка.
Сейчас, глядя на Полину, которую мы социализировали и реабилитировали, насколько могли, мы ни о чём не жалеем. Через месяц Полине будет 14 лет, она уже почти девушка, а я помню, как было страшно за ее будущее, когда она была совсем малышкой, как переживали за школу, за друзей, как она будет… Полину всегда растили, не делая акцента на то, что она особенный ребёнок, у неё нет комплексов, она нормально относится к вопросам о её глухоте. Старались и стараемся ей дать всё что можем, много путешествовать, заниматься спортом, она отлично катается на горных лыжах. Сейчас могу сказать, что всё преодолимо, в этой жизни всё дается по силам, раз нам дан такой ребёнок, то мы точно справимся.
Читайте также:
Cochlear и наши счастливые семьи — видео с нашими замечательными детками и их родителями.
История Лизы и Жени — двух сестёр, которых мы сначала встретили перед операцией, а потом навестили при подключении.
История Даши Шумиловой. Даша потеряла слух во взрослом возрасте. В статье она рассказывает, каково это — слышать вновь.
Поделитесь и вы своей историей:
Ваша история поможет людям, которые столкнулись с теми же трудностями, что и вы. Оставьте свои данные в верхней форме справа и поделитесь своим опытом.